«Степан Разин» — произведение, к которому художник возвращался неоднократно (1887; 1901—1906; 1909—1910). Замысел картины так описал хорошо знавший Сурикова и беседовавший с ним на выставке в 1906 году об этом произведении Я. Минченков: «Василий Иванович наслушался и сам немало пропел народных песен о Степане, выразителе дум и силушки народной. Никто, как новый Степан — весь народ — сбросит оковы в вольную Волгу. Вечерняя тишина над ширью Волги. Плывет с набега вольная дружина. Везет отбитое в Персии и у купцов добро. Песни и разгул. Один Степан Тимофеевич далек от веселья; задумался думой, как сделать вольным русский народ. Едва скользит по Волге лодка, под широким парусом полулежит Степан с глубокой думой во взоре, и дума та легла над всем широким раздольем Волги».
Картина «Степан Разин» была задумана Суриковым сразу же по окончании «Боярыни Морозовой». Эскиз 1887 года создан Суриковым под влиянием народной песни: плывущая флотилия стругов, на переднем — атаман с персидской княжной. Писать картину Суриков начал в 1901 году, окончил и выставил ее в Москве на XXXV передвижной выставке 30 декабря 1906 года. «В самую революцию попал», — говорил Суриков. События революции 1905 года побуждали Сурикова искать в истории о Степане Разине гораздо более глубокое социальное обобщение, чем то, какое могло быть выражено в эпизоде с княжной.
В картине Сурикова нет множества лодок, а дан крупным планом головной челн со Степаном Разиным. Этот челн, направляемый волей атамана, ведет за собой все остальные лодки и струги флотилии, не попавшие в картину, но подразумеваемые. Лодка, увлекаемая парусом и дружными взмахами весел, быстро скользит по широкой водной глади. В ней — несколько человек, представляющих разнородные элементы разинского войска: от молодого гребца в красной рубахе с открытым честным лицом, тоскливо смотрящего вдаль, до сидящего на корме казака, на разбойничьем лице которого отражаются бесшабашное веселье и разгул. У мачты на персидском ковре, подперев кулаком голову, полулежит Разин. Вся его коренастая фигура, то, как он молодецки подбоченился, выражают уверенность и решимость. Таков действительно его характер, и в то же время — это осанка атамана, привыкшего быть у всех на виду: Разин знает, что на него устремлены сотни глаз и малейшее его сомнение, нерешительность выведет из повиновения эту шумную, неорганизованную толпу. Тем разительнее раскрытый Суриковым контраст между подчеркнуто уверенной позой, грозно сдвинутыми бровями Разина и задумчивым взглядом его неожиданно голубых глаз — взглядом человека, который ищет и не может найти ответа на мучительно важный вопрос, в чем нe хочет признаться ни буйным соратникам, доверчиво следующим за своим атаманом, ни себе самому.
По-иному задумался молодой гребец в красной рубахе, сидящий на носу лодки: ритмично работая веслом, он повернул голову и смотрит вдаль. В картине этот образ гребца, помещенного в глубине, уменьшен в масштабе и написан несколько упрощенно по сравнению с этюдом (1903—1907), более глубоко раскрывающим замысел Сурикова и принадлежащим к числу самых проникновенных образов, созданных художником. В этюде замечательно переданы характер молодого казака и его душевное состояние. В выражении его взгляда чувствуются неуемная жажда правды, затаенная тоска, невысказанный мучительный вопрос. Все это удивительно органично сочетается с внешними признаками бесшабашной удали молодого разинца — с его лихо заломленной казацкой шапкой, буйными вихрами вьющегося чуба и расстегнутым воротом рубахи, открывающим маленький медный крестик на груди. Сам художник высоко ценил этот этюд и повесил его в своей комнате во время последующей переработки «Разина».
Для картины «Степан Разин» Суриков нашел особое композиционное и колористическое решение. Полотно не имеет ничего общего с иллюстрацией к песням о Степане Разине. Вместе с тем в нем есть песенное начало. Волга раскинулась широко и свободно, как песня. В безбрежном пейзаже река слилась с небом; ширь и размах невиданные. И в этом светло-голубом просторе лодка с поднятыми веслами летит, словно птица, взмахнувшая крыльями.
Песенно-поэтический характер «Разина» выражен и в колорите. Общая светло-перламутровая гамма создается тонкими сочетаниями пепельно-серого с голубым и розовым и проходит по всему огромному полотну.
В небе на светло-голубом фоне — нежные розоватые облака, на поверхности воды голубая гладь отливает золотисто-розовыми отблесками. В более интенсивной цветосиле то же сочетание мы находим в розовом атласном кафтане Разина и в светло-голубой подушке седла. Даже на серых дощатых бортах лодки и на золотистом парусе можно заметить голубые и розовые рефлексы. Проходящие через всю картину розовые и голубые тона в своем смешении образовали тот «тициановский» красивый серебристо-сиреневый цвет, который в полную силу звучит в рубахе спящего богатыря-разинца на переднем плане картины.
В трактовке Сурикова тема приобрела значение глубокого раздумья о судьбах народного движения, напряженных поисков его путей и форм. Такое психологи чески философское и песенно-эпическое решение темы было, пожалуй, единственно возможным для картины, которая создавалась в годы расправы с революцией 1905 года.
